Слабость механизмов защиты суверенитета
При оценке будущей конфигурации банковского сектора нельзя не принимать во внимание усиливающееся присутствие иностранных кредитных организаций. Так, доля банков, где нерезидентам принадлежит свыше 50% уставного капитала, в капитале банковского сектора за 2007 год выросла с 12,1% до 17,2%. Если учесть миноритарное присутствие, то доля иностранного капитала в совокупном капитале российского банковского сектора на конец 2007 г. оценивается в 25%. Значителен и объем трансграничного кредитования: по данным платежного баланса, привлечение ссуд и займов частным сектором (кроме банков) в 2007 г. составило 88,2 млрд долл. Большая часть этого притока — синдицированное кредитование иностранными банками крупнейших российских компаний нефинансового сектора (около 57 млрд долл.).
Если крупные государственные и частные банки способны достойно выдерживать конкуренцию, то при сохранении status quo слой средних и небольших участников банковского рынка рано или поздно будет «размыт» активными действиями иностранных игроков. В особенности это касается региональных банков, которые зачастую выполняют важные социальные функции на уровне отдельных регионов. Малые и средние кредитные организации в условиях значительных проблем с фондированием и поиском источников привлечения средств готовы продавать свой бизнес, причем со стороны спроса весьма активны иностранные банки. Нерезиденты стремятся к расширению региональных сетей и покупка действующих банков достаточно удобна для ускорения этого процесса.
На 1 января 2008 г. среди десяти крупнейших банков по размеру активов — 5 государственных банков («Сбербанк», Банк ВТБ, Газпромбанк, Банк Москвы, Россельхозбанк), 3 банка с контрольным участием иностранного капитала (Райффайзенбанк, Юникредит Банк и Росбанк, сделка по приобретению контрольного пакета которого завершилась в феврале 2008 г.) и лишь 2 банка, которые могут быть отнесены к банкам с российским частным капиталом (Альфа-Банк и банк «Уралсиб»).
Долевое финансирование корпораций уже стало сферой доминирования западных банков. Аналогичная ситуация сложилась и в сфере кредитования крупнейших экспортно-сырьевых российских компаний. Это ведет к сокращению доли добавленной стоимости, создаваемой на территории России и распределяемой в интересах российских резидентов. В период быстрого роста банковского сектора это сокращение, связанное с выводом высших управленческих функций и репатриацией прибыли, не ощутимо, однако в дальнейшем может привести к существенным дисбалансам.
С точки зрения максимизации добавленной стоимости следует рассматривать и членство России в различных международных организациях. Важно понимать, что различные международные организации созданы для защиты интересов наиболее влиятельных их членов. Так, вступление в ВТО оправдано на условиях, при которых Россия получает определенные преференции, а в среднесрочной перспективе — входит в число наиболее влиятельных членов этой организации.
При анализе рисков расширения влияния иностранного капитала часто не уделяется должное внимание тому обстоятельству, что зарубежный банковский капитал имеет достаточно тесные связи с базирующимися в развитых странах транснациональными компаниями, и по этой причине может быть не заинтересован в кредитной поддержке конкурирующих отраслей российской экономики. Более того, проводя зарубежную экспансию, транснациональные банки, как правило, ориентируются на удовлетворение потребительского, но не инвестиционного спроса. Кредитуя физических лиц, они стимулируют спрос в первую очередь на импортные товары, что сокращает потенциал роста реального сектора национальной экономики и консервирует его неоптимальную структуру с гипертрофированной долей торговли в структуре добавленной стоимости.
Несоблюдение принципа национального суверенитета финансовой системы, и банковского сектора в частности, для стран, находящихся на этапе бурного экономического роста, увеличивает опасность «заражения» внешними кризисами.
Ярким примером реализации данной угрозы служат кризисные явления, проявившиеся в экономике Аргентины в 90-е годы, и приведшие к системному кризису и дефолту в 2000-2002 гг. Огромный приток зарубежного банковского капитала, в первую очередь испанского и американского, замещал кредитование нефинансового сектора аргентинскими банками. Кредиты банков все в большей степени уходили из реального сектора экономики в финансовый. Так, если в 1990 г. в совокупном кредитном портфеле аргентинских банков она составляла 37%, то в 1995 г. — всего 18 %.
Открытый финансовый сектор Аргентины стал страдать от «эффекта заражения» кризисами в других странах. «Эффект заражения» проявился и в 1995 г., когда кризис в Мексике вызвал отток средств иностранных инвесторов из Аргентины, и во время азиатского кризиса 1997-1998 гг. Иностранные банки и их филиалы воспользовались кризисными явлениями для скупки аргентинских банков. Денационализация и ослабление банковского сектора негативно отразились на промышленности, вынужденной получать финансирование из-за рубежа и неспособной противостоять более конкурентоспособному импорту. Хронический дефицит торгового и платежного балансов и отсутствие источников для его финансирования завершились объявлением крупнейшего в мировой истории дефолта государственного дефолта.